Лунный вальс

[almost-blonde]

Пейринг: ГП/ДК, ГГ/РУ, ММ, БЗ.
Рейтинг: PG (слеш)
Отказ:
Мир Роулинг принадлежит Роулинг, песня "You light up my life" - ее правообладателям, ее вольный перевод - Severatrix.
Я просто мимо проходила.
Саммари:
Война закончилась. Школа тоже кончается.
И многим придется решить, с кем продолжить свой танец.
А пока - звучит прощальный вальс.

Ночей бессонных жизнь моя полна,
Что проводил я, сидя у окна,
Что ждал - хоть кто-нибудь придет,
Мечты разделит, в душу свет прольет...
И ты пришел.

Северусу Снейпу не верилось. Он все никак не мог облегченно выдохнуть: Гарри Поттер покидал Хогвартс. Проводы Супергероя, по чистой случайности совпавшие с выпуском оного из школы, должны были быть шумными и помпезными. Именно поэтому большую часть торжеств зельевар великодушно проигнорировал. Исключение было сделано лишь для фотографа: Северус специально выбрался из своих полутемных подземелий, чтобы и через двадцать лет внушать бывшим студентам страх и ужас с пожелтевшей фотографии.
Именно здесь его и настигло открытие века: Поттер славы не хотел, более того, она его безмерно раздражала. Юноша не раздавал автографов, не целовал «на память», не позировал для модных журналов. Более того, единственной его выпускной карточкой стала та самая общая фотография курса, где макушка гриффиндорца виднелась у левого уха директора МакГонагалл.
По достоинству оценив способности уклониста Поттера, Северус долго не мог поверить, что тот согласился выступить с благодарственной речью от лица выпускников. Ходили слухи, что мисс Грейнджер, зная блистательные ораторские способности друга, уговорила его спеть. Предварив свой номер самодеятельности многозначительным «Спасибо всем», Гарри запел.
Выбор репертуара не поразил Северуса: ну что еще могли выбрать романтичная гриффиндорская умница и ее лучший друг, как не песню о любви? Вот только зельевар не ожидал, что это будет именно эта песня. Словно мир в своем бесконечном стремлении вверх по спирали вдруг попал на проторенную колею.
Северус помнил эту песню каждой клеточкой своего тела. Тогда ему было шестнадцать, и слова о неземной любви пел другой гриффиндорец. Снейп не знал, кто и как уговорил Ремуса спеть, не вспомнить уже, откуда взялась гитара, но эти строки на долгую жизнь врезались в память. И дело даже не в том, что Люпин пел хорошо – он слишком боялся звучать хорошо. И даже не важно, что в тот день влюбленных Северус сам узнал, что такое любовь. Просто это была песня о нем.

Мой света лучик в мгле ночной,
Надежды ангел светлый мой.
Ко мне пришел ты - и вернул домой.
Теперь ты мой!

Минерва заранее договорилась с коллегами, что на прощальном балу она останется в зале. Негоже в ее немолодые годы патрулировать коридоры и распугивать влюбленных выпускников. С ее наблюдательного поста весь зал был как на ладони.
Вон юные Гермиона и Рон. Неделю назад они поссорились, и с тех пор не разговаривают друг с другом. Никто не знает, что там у них случилось, но мудрым старым преподавателям понятно, чем закончится их глупая размолвка. В другом углу – Гордые Слизеринцы. Пикси закусай Филиуса, придумал ребятам прозвище! Теперь половина преподавателей их так и величает, да и сама Минерва время от времени забывает о правилах хорошего тона. Бедные детки, остались без кната за душой! Да, в семьях аристократов не принято перечить старшим, а уж идти на открытый бунт – моветон. И куда они теперь, Пенси, Блейз, Теодор? Что собираются делать? Надо будет предложить им поддержку, не сейчас, конечно, и уж естественно не самой. Северус ей поможет, ему эти гордые детки доверяют.
А вот и он, великий и ужасный злодей и герой. В привычной черной мантии классического покроя Снейп выглядит старше. Минерва временами забывает, что ему слегка за тридцать пять. Вот перед ним внезапно очутился младший Криви. Бедный ребенок отпрыгнул почти на метр, а Северус, взмахнув подолом мантии, гордо прошествовал прочь.
Минерва и сама не могла понять, почему именно ей всегда удавалось разглядеть за этой черной шелухой настоящего Северуса – его сердце, его разум, его боль. Выправка начальника королевской охраны, манеры почетного лорда и несчастный взгляд лондонского бродяжки. Узнай он, что его сердечные тайны никогда не были таковыми для декана Гриффиндора, сгорел бы со стыда сам или довел бы до инфаркта ее. Хвала магии, о том, что она читает бывшего студента, как старинную рукопись: приходится приглядеться, чтобы разобрать – Северус не знает, как не догадывается он и о том, что тщательно скрываемый ото всех выбор сердца довольно очевиден.
Бедный мальчик, ему всегда не везло с гриффиндорцами.

По воле волн я разлучен с тобой,
Быть может, отыщу я путь домой?
Быть может, все-таки скажу я: "Да,
Люблю тебя! Мы вместе навсегда."

Рулады Поттера, пристальный взгляд директрисы, столик в самом темном закоулке Большого Зала – не так представлял себе начало взрослой жизни Блейз Забини. Впрочем, служение Волдеморту и убийства магглов пачками так же не входили в его планы, что бы там не думали за него papa и maman. Будучи довольно наблюдательным и сообразительным молодым человеком, слизеринец не разделял надежд родителей на победу Его Темнейшества. Какой бы мощью тот не обладал, победа все равно должна была остаться за Поттером, хотя бы потому, что пешек с его стороны доски было больше. Кем-то можно пожертвовать (как старшим Криви), кого-то – как Северуса Снейпа – сделать важной фигурой, а иногда и ферзем не грех рискнуть.
А еще у Поттера не было паранойи и необходимости раз в неделю перепрятывать никчемные безделушки. Верные соратники еще долго гадали бы, что эдакого нашел Волдеморт в реликвиях Основателей, если бы не весьма вовремя подслушанный разговор Снейпа с директором. Милли, конечно, божилась, что ее никто не заметил, но у Блейза на сей счет было другое мнение – декан своих не бросал никогда.
Самой сообразительной, как ни удивительно, оказалась Пенси: услышав словечко «хоркрукс» в слизеринской гостиной, она быстренько поняла, что следует сделать с некоей чашей, обосновавшейся недавно в семейной коллекции. Паркинсон обменяла безделушку на гарантию безопасности для себя, любимой. Уверившись, что антиквариат в штабе Поттера в большой цене, в игру вступил Блейз. Увы, семейству Забини доверили только доставить флягу Гриффиндора из Малфой-Менора во временное жилище Лестранжей. Дерек и Блейз так и сделали, только вот ошиблись немного при аппарации. Старшему брату пришлось потом год пожить в Хогвартсе, но он был этому только рад – дома его ждала, в лучшем случае, быстрая смерть.
Третьим «счастливый хоркрукс» вытянул Нотт. Расскажи Блейзу эту историю кто-нибудь другой, он бы не поверил. Но Тео, пусть и приукрасив слегка, не соврал в главном: он убил любимицу Темного Лорда и остался жив. Вступив в ряды Пожирателей, слизеринец долго и тщетно искал случая уничтожить хоркрукс и не попасться. Когда Тео понял, что хоркруксы по осени считают, и он рискует остаться в рядах Пожирателей посмертно, юноша совершил нечто трудно вообразимое: он вскипятил Нагайну. Не буквально, конечно, но расчет, что хладнокровное существо не перенесет высоких температур, оправдался. Студенты Хогвартса не знали, что и подумать: парень был по-рейвенкловски логичен, по-слизерински хитер, а с хаффлпафцами его роднила легендарная забывчивость – он не продумал, как уйти целым и на своих ногах. Тут его спасла удача потомственного гриффиндорца: Снейп, в тот же момент решивший порвать с темным прошлым, прихватил дурака с собой.
Дальше охота за хоркруксами пошла живее: Поттер откуда-то притащил и расколошматил перед всеми медальон Слизерина, Снейп добыл в самой школе диадему Рейвенкло. Затем, уже перед самыми экзаменами, была резня в Хогсмиде. Ну не дурак этот Криви – вышел на Пожирателей с фотоаппаратом? Он бы их еще улыбнуться попросил! За этим чучелом кинулся весь преподавательский состав, плюс Поттер, а уж потом в деревеньке появился Его Темнейшество. Он неожиданно легко хлопнул Дамблдора, после чего его самого убил Поттер.
Дальше была кома Поттера, похороны Дамблдора и Криви, торжества и отмена экзаменов. И вот тут-то для некоторых жизнь приготовила сюрприз. Нет, Блейз и не рассчитывал, что родители простят им с братом выходку с хоркруксом, но такое… Открыто наказывать сыновей за измену Темному Лорду они не могли, одно дело быть Пожирателем, другое – слыть им, особенно после победы Поттера. Вот maman и извернулась: их женили, на девушках из древнего нищего рода. Красотой избранниц мог затмить даже горный тролль, ума им не было выдано вовсе. Когда Гордые Слизеринцы закономерно возмутились, им в великосветских выражениях указали на дверь. С Тео и Пенси поступили так же.
Как ситуацию не рассматривай, Паркинсон повезло больше всех – она осталась невестой Малфоя. Драко спал и видел эту свадьбу в самых радужных снах, ибо лучше быть мужем Гордой Слизеринки, чем неудачливым убийцей Дамблдора.
Вот и у Тео дела начинают выправляться: сегодня его вызвал к себе Снейп. Декан тряхнул связями и организовал Нотту приглашение на стажировку в Шварцвальд, в дендрозаповедник. Для Тео, бредившего кипарисом застенчивым и древопутаной неразборчивой, воцарился рай на земле.
Остается надеяться, что и про него Снейп не забудет, поговорит с МакГонагалл. Вряд ли его ждет теплое местечко в Хогвартсе, но при сложившихся обстоятельствах он согласен и на холодное на Антарктической Станции – лишь бы перспективы были, и платили достойно. Вот только бы декан не забыл, он в последнее время странный какой-то: то смотрит в одну точку, то улыбается грустно, то взглянет – дрожь берет. Влюбился, что ли, а зазноб равнодушен?
Ориентация Снейпа была одним из тщательно охраняемых секретов слизеринцев, они лишь презрительно ухмылялись в ответ на намеки гриффиндорских клуш «Ах, он ко мне придирается! Влюбился» Ценили змеята и то, что от них декан особо не скрывался. Нет, его никогда не видели с другим мужчиной, но такие, несомненно, были. И то, что декан явно попал в опалу у предмета жаркой страсти, казалось Блейзу большой неудачей.

Мой света лучик в мгле ночной,
Надежды ангел светлый мой.
Ко мне пришел ты - и вернул домой.
Теперь ты мой!

Деннис, чудом не попав в лапы Снейпа, поспешил забиться в самый пыльный угол Большого Зала. В последнее время ему катастрофически не везло – он то и дело попадался на глаза декану Слизерина. Давно оговоренные свидания срывались из-за отработок, назначенных сальноволосым уродом. Единственная все же состоявшаяся встреча не закончилась даже поцелуем, спасибо все тому же Снейпу! Надо было ему влететь в совершенно пустой класс, используемый разве что влюбленными парочками. Увидев мальчишек, держащихся за руки, зельевар затормозил и чуть было не споткнулся. Сами ребята тогда здорово струхнули, им представилось, как Гроза Подземелий ведет их к директору МакГонагалл или, что хуже, рассказывает об их романе слизеринцам.
В тот раз они отделались сравнительно легко: две недели отработок со Снейпом для Денни и столько же с Филчем – для Гарри. Сегодня они виделись в первый раз, если не считать случайных взглядов в коридоре и столкновений за обедом.
Зато у Денниса было время все обдумать – их скороспелый роман и его туманное будущее. Юноша довольно давно почувствовал, что Гарри он не нужен. Как друг, близкий человек, быть может, но, увы, не как любимый. Вероятно, интуитивно понимая это, Денни не торопился переводить их отношения в горизонтальную плоскость. Поцелуи, объятия, ласки украдкой – это одно, а дальше… противный внутренний голос нашептывал, что этого не будет потому, что не будет никогда.
Да и Гарри, казалось, устал от него, он реже улыбался, когда видел идущего навстречу Денни, реже откликался на ласки, даже самые невинные поцелуи в вихрастую макушку. Последние несколько месяцев, с тех пор, как их впервые застукал Снейп, Поттер ходил как на иголках. Денни тогда тоже ждал разоблачения, к стыду своему, ждал с радостью – теперь о нем будут говорить как о парне Золотого Мальчика, а не о «брате того гриффиндорского придурка, из-за которого началась заваруха». Но декан Слизерина молчал, Гарри мрачнел, а Ден чувствовал себя последней дрянью. Всякий раз, возвращаясь со свидания, он вспоминал свою маму, у которой был диабет. Когда Аманда Криви наливала себе чай, она грустно улыбалась: «Все вроде бы то же самое, а радости нет.»
Со смертью Колина, дурашливого и беспечного, радость ушла из скромного домика семейства Криви и сердец его обитателей. В октябре, начав встречаться с Гарри, Деннис было решил, что тепло вернулось к нему, но, увы, вскоре их отношения охладели. Со временем Ден понял, что дело не в нем, просто Гарри не умеет быть щедрее, а у него самого не хватает тепла на двоих. После этого юноша решил уйти.
Видимо, Поттер тоже что-то понял, их сегодняшний разговор был коротким: «Расстанемся?» - «Да, прости меня» За что извинился Гарри, не знал ни он сам, ни Деннис, но, наверное, было за что. В жизни всегда есть, за что попросить прощения.

Мой света лучик в мгле ночной,
Надежды ангел светлый мой.
Ко мне пришел ты - и вернул домой.
Теперь ты мой!

Допев песню до конца, Гарри прошел было в зал, но усидеть на месте не смог – его словно магнитом тянуло наружу. Школьный дворик, где прогуливались многочисленные парочки, юноша миновал, не сбавляя скорости, и, лишь почувствовав прохладу с Черного Озера, остановился. Поттер не привык настолько открываться малознакомым людям, а все сидящие в зале были незнакомцами – и Гордые Слизеринцы, и царственная МакГонагалл, и такие далекие сейчас Гермиона и Рон. В последнее время Гарри начал понимать, что даже лучшие друзья не всегда могут думать и дышать так, как ты. Ему начинало казаться, что все вокруг стали с ног на голову, или это он передвигается по жизни вверх тормашками. Поттер не узнавал ни друзей, ни врагов – после Победы изменились все: кто-то отдалился, кто-то приблизился, стараясь урвать побольше чужой славы. Вот только тот, на кого можно было бы опереться, все не появлялся.
Вечерний воздух был холоден, как и вся его жизнь. Гарри горько усмехнулся – его снова заносило в пафос. Быть великим и бесстрашным, добрым и всесильным он не любил. Именно поэтому ему были дороги Рон и Гермиона, видевшие простого мальчишку Гарри Поттера. За то же самое он уважал МакГонагалл, которая относилась к нему как к одному из ее беспокойных и неуклюжих львят.
Вот только к Снейпу, упорно указывавшему Золотому Мальчику на простую школьную скамью, Гарри никак не мог почувствовать уважение. На торжестве Победителей, когда фанфары отзвучали и журналистов, наконец, выставили за дверь, Гарри рискнул подойти к слизеринцу. Сложно сказать, каким мотивом он руководствовался, то ли хотел извиниться и поблагодарить, то ли ждал услышать заслуженную похвалу. Но зельевар смотрел сквозь него, брезгливо поджав губы. Любые слова – бравада или извинения – были бессмысленны. Северусу Снейпу победитель Волдеморта стал неинтересен.
Юноша задыхался от одиночества. Газетчикам был нужен Герой, они кружили над ним, как коршуны. Во время первого похода в Хогсмид в октябре Гарри, скрываясь от Риты Скиттер, столкнулся с Деннисом Криви. Взгляд у пятикурсника был затравленным, его тоже преследовали журналисты и шепоток за спиной. И если Гарри и был «повинен» в своей славе, то Денни она досталась в наследство от брата. То, с каким достоинством держался младший Криви, впечатлило Гарри, они разговорились. Об их дружбе, а потом и романе не знал никто – Поттер в делах сердечных был более чем скрытен. Друзья поняли только, что у него кто-то появился, а Гермиона довольно скоро догадалась о том, какого пола этот «кто-то».
А вот для Рона известие, что лучший друг «играет за другую команду», стало шоком. Да и сложно было ожидать чего-то иного после того, как рыжик застал их недели две назад целующимися. Шум, гам и крики пришлось выслушивать Гермионе, в конце концов, они поссорились. Гарри и хотел бы их помирить, но Рон с ним не разговаривал, а Гермиона не разговаривала с Роном.
Может быть, именно поэтому Гарри и согласился спеть – чтобы помирить лучших друзей. А быть может, ему просто понравилась эта песня.

Ошибки нет, уверен я:
Ведь ты со мной, мой лучик света,
Ведь ты со мной, любовь моя

Собираясь на последний в своей жизни школьный бал, Рон Уизли злился на три вещи: его лучший друг оказался голубым, его девушка была логичной до неприличия, а новая мантия – слишком короткой. И если от неудобной одежды он избавился, как только вошел в Большой Зал, то с друзьями этот номер не прошел бы, да Рон и не пытался. Едва узнав, что Гарри собирается петь на выпускном, рыжик узрел в этом коварный план по возвращению его в дружеские объятия. И хоть злость на скрытного друга давно прошла (все-таки Деннис тоже гриффиндорец), сдаваться без боя Рон не собирался.
Вот только сражения никто не объявлял. Гарри пел, просто и проникновенно, о чем-то своем. Рон, давно не видевший его настолько открытым, насторожился и прислушался к словам, которые выбрал Поттер. Ко второму припеву рыжий уже искал глазами ту, от которой старательно прятался две недели. Гермиона сегодня была ослепительна. Он сделал шаг навстречу и растворился в этом сиянии.
Минут через десять, начав воспринимать окружающую действительность, Рон обнаружил, что они дошли до озера и устроились у поваленного дерева. Гермиона продолжала доказывать ему, что нелепо рушить их семилетнюю дружбу из-за того, что Гарри не захочет и не сможет изменить. Рон не стал прерывать ее и сообщать, что он и сам додумался до этого, просто сидел и слушал ее голос. Когда девушка выговорилась, они взглянули друг на друга, и слова стали не нужны.
Несколько столетий спустя неподалеку раздались шаги, и знакомый голос произнес:
– Добрый вечер, профессор.
– Не кажется ли вам, мистер Поттер, что это обращение уже неактуально? – раздалось в ответ.
– Разрешите называть Вас по имени?
– Не думаю, что это разумно.
Двое, скрытые от глаз Гермионы и Рона поваленным деревом, помолчали.
– Почему вы выбрали именно эту песню, Поттер? – раздалось наконец.
– Не знаю, профессор, – ответил Гарри, на что собеседник лишь фыркнул. – Мне понравились слова о маяке, свет которого ведет корабль сквозь бурные воды, жаль, что в моей жизни такого не было.
– А вдруг это вы сделали все возможное, чтобы разминуться с ним? Не оставили шанса сказать «Я люблю тебя».
Любопытство наконец выгнало Рона из-за дерева. За ним, к счастью, последовала и Гермиона, успевшая ладошкой сдержать возмущенный крик юноши. На залитом лунным светом берегу стояли двое: юный герой магического мира и усталый шпион. Несколько коротких мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Затем Гарри потянулся, дотронулся рукой до ладони Снейпа и спросил:
– А он хотел?
И в этот момент Рон обнаружил, что его подруга не так хрупка, как казалась, – она не только удержала готового сорваться юношу, но и загнала его обратно в укрытие, загородив собой занятное зрелище: на залитом лунным светом берегу озера двое мужчин танцевали медленный вальс под мерный плеск волны. Слегка переведя дух, девушка окинула Уизли насмешливым взглядом и произнесла:
- Подумаешь, Снейп? Мог бы быть и Малфой.